Актер, режиссер и продюсер Андрей Соколов 13 августа отмечает денек рождения. Намедни он повстречался с журналистом WomanHit.ru и сказал о отношении к кинофильму «Малая Вера», звездной заболевания и нынешней ситуации в кино и театре
— Андрей, что сейчас вам увлекательнее: актерство, режиссура либо продюсерство?
— Могу сказать совершенно точно: я еще не наигрался! Навряд ли есть актер, который мог бы сказать: «Я то, что желал, уже сыграл». Последние единицы, которые могут сиим похвастать. Другое дело, я на данный момент больше в режиссуре стараюсь себя воплотить. И я понимаю, что начал упускать себя как актера. Поэтому что актер должен быть повсевременно в тренинге. Естественно, у меня есть спектакли, я снимаюсь, это понятно. Но охото такового эпохального. (Смеется.) Поэтому что ощущаешь, что в для тебя есть некоторый потенциал, который было бы здорово воплотить. И опыт возникает, и пока еще руки-ноги прогуливаются и что-то соображаешь. С иной стороны, я вижу как продюсер, кино — дело юных. Кассу делает зритель от 15 до 40 лет. Это специфичное искусство, ремесло, потому для того, чтоб созодать что-то по большенному счету, нужен большенный материал. И неплохой материал сам по для себя довольно редок, а на старшее поколение актеров его еще меньше. Был не так давно кинофильм Володи Шевелькова, где я играл уже отца и деда. Это было любопытно.
— Поведайте, кем вам является режиссер как для актера, и кто вам актер, когда вы сидите на режиссерском кресле?
— Я ранее так тоже задумывался по поводу этого вопросца, до того времени, пока я не окончил высшие режиссерские курсы. До того времени, наверняка, я не совершенно верно вел себя на площадке. Мне чудилось, что актер должен отстаивать свое мировоззрение, но сейчас нет наиболее послушливого актера, чем я, поэтому что я понимаю: картина — это все-же режиссура, все проходит через хрусталик видения режиссера, как он трансформирует тот материал, который есть, как он расставляет акценты, как он настраивает весь оркестр — это его награда. Актер должен быть, в неплохом смысле, как пластилин, но не бездумным, а пластилином со собственной харизмой, мышлением, видением, со собственной точкой зрения. Потому когда я на режиссерском кресле, то я поначалу прошу создать то, что необходимо мне, а позже уже выслушиваю все предложения, которые идут по ходу. Если они подступают для копилки, с большой благодарностью принимаю и встраиваю. А когда я на кресле актерском, то для меня режиссер — правитель и бог. Я стараюсь очень выполнить то, что он просит. И если у меня появляются какие-то мысли, стараюсь ими делиться корректно, и уже оберегая собственного сотруднику по профессии и по несчастью. Поэтому что я, как актер, отбарабанил и ушел, а у него, бедного, голова будет болеть еще больше.
— Признайтесь, а каково ваше нынешнее отношение к званию секс-символа СССР (Союз Советских Социалистических Республик, также Советский Союз — государство, существовавшее с 1922 года по 1991 год на территории Европы и Азии) опосля выхода в 1988 году кинофильма «Малая Вера»?
— Понимаете, это как с небольшим ребенком. Забавно.
— Но это эпохальная роль в каком-то плане?
— Я, непременно, согласен. Но это уже ностальгия. (Смеется.) Когда о ней молвят, я воспринимаю это как разговор о возлюбленной игрушке. Она есть, она отдала, что там гласить, шанс, возможность реализоваться. Дороги все были открыты. Вот нынешние мозги да тому парню в голову. Цены бы ему не было! (Смеется.) А пока весьма доброе и теплое воспоминание. С Наташкой (исполнительница главной женской роли, актриса Наталья Негода. — Прим. авт.) время от времени перезваниваемся. Жаль, что Саша Миронов ушел из жизни. Встречаюсь с Зайцевой, Назаровым, все мы как-то помним эту историю. Она как-то нас невидимыми ниточками связала и ведет по жизни. Есть такое.
Андрей Соколов в кинофильме "Малая Вера"Фото: кадр из кинофильма
— А тогда, в конце 80-х, голова не закружилась опосля премьеры?
— Ну как, здрасьте, естественно, закружилась. Это тоже часть профессии. На тот момент, естественно же, я навряд ли соображал, что это можно именовать звездной заболеванием. Анализируя произошедшее, у меня, по большенному счету, особо крышку не снесло. Но на каком-то шаге я стал осознавать, что меня растаскивают по кускам, и если я этот процесс не остановлю, то от меня, наверняка, ничего не остается. И вот произошла эта резкая остановка, уход в рытье самое себя, а конкретно в учебу, поэтому что я тогда обучался. Помню, как-то звонят представители какого-то фестиваля и спрашивают, полечу ли я в Японию прямым рейсом либо через Великобританию, образно говоря, а я отвечаю, что не могу, у меня учеба (совокупность организованных мероприятий, направленных на получение знаний, умений, приобретение опыта). Люди просто не сообразили и положили трубки. Можно по-разному к этому относиться, но тут, когда ты идешь в таком потоке, когда на тебя все глядят раскрытыми очами и ты как некоторая диковина, нужно уметь противоядие некое производить. Было бы здорово, если б в учебных заведениях был таковой социально-общественный предмет, который именовался бы, ну, к примеру, «как верно вести себя с людьми, как верно выстраивать карьеру». Ведь тоже не тайна, что есть много профессиональных людей, о которых, в силу их нрава, никто не понимает. Есть люди превосходные, фантастические, но которым реализовываться не приходится, а на 1-ый план выходят работяги, которые тихой сапой вперед-вперед. В этом нет ничего отвратительного, они тоже растут в огромных актеров, честь им и хвала, маленький поклон. Но есть и такие самородки, которых нужно просто беречь, не давая им сгореть, а они сгорают, к огорчению.
— Роль в данной для нас картине в корне изменила вашу жизнь, отдала зеленоватый свет, но вот, по вашему признанию, роль в проекте «Юрист», который продолжался двенадцать лет, в основном повлияла на вас, изменила нрав и привычки. И все таки, какой из этих 2-ух кинофильмов воздействовал на вас больше?
— Понимаете, «Юрист» — это малая жизнь. Это не год либо два, и даже не три, это продолжалось больше 10 лет. И это то, что начиналось как искусство с «Полосы защиты», а позже переросло в ремесло уже в «Адвокате». Что здесь греха таить-то, видно же на дисплее, что там уже особенных свершений конкретно актерских тяжело отыскать. Но это колоссальнейший опыт. Я там начал снимать как режиссер в первый раз. И продюсером стал там в первый раз. У нас была целая семья, которая жила длительно, и костяк до сего времени существует. А что больше воздействовало? Тот большой опыт отдал возможность как-то верно расставлять ценности. Я осознавал, что что-то упускаю в связи с неизменной занятостью. Но с иной стороны я ощущал, что нарабатываю некоторую узнаваемость кроме «Малеханькой Веры». Поэтому что картина «Малая Вера» так была и остается знаковым фильмом, что ей необходимо было в неплохом смысле поломать хребет, чтоб люди знали, что у меня есть не только лишь «Малая Вера», что еще есть что-то другое. Я как-то подсчитал, у меня больше 100 основных ролей в кино, а все равно знают «Охоту на асфальте», «Небольшую Веру», «Адвоката», таковая обойма из пяти-семи картин. Ведь не много кто слышал про «Чайку», «Письма в прошлую жизнь» и дальше по списку, как молвят. (Смеется.)
"Помню, как-то звонят представители какого-то фестиваля и спрашивают, полечу ли я в Японию прямым рейсом либо через Великобританию, образно говоря, а я отвечаю, что не могу, у меня учеба (совокупность организованных мероприятий, направленных на получение знаний, умений, приобретение опыта)"Геннадий Авраменко
— Знают то, что демонстрируют по ТВ (Телевидение (греч. — далеко и лат. video — вижу; от новолатинского televisio — дальновидение) — комплекс устройств для передачи движущегося изображения и звука на расстояние), к примеру, «Крайний бронепоезд».
— Вот, совсем правильно. А те же «Личные происшествия», «Блудный отпрыск», который как-то удивительно тихо прошел, хотя кинофильм колоссальный. На данный момент мы ждем «Уголь», «Память озари», уже три года прошло, как я снял эту картину. Но это уже не мое поле, потому я могу лишь желать, сожалеть и возлагать.
— И ожидать, а актеры отлично могут это созодать…
— Да, в этом плане у меня был весьма увлекательный пример, когда мы снимались вкупе с Олегом Павловичем Табаковым. В Симферополе. Самолет был вечерком. Уже обед, а к тому же в кадр не вошли. Я бегаю вокруг режиссера, прыгаю. А Табаков спокоен, лишь попросил на тележку для себя принести сена, телогреечку и одеяльце. Я ему: «Олег Павлович, вы что?» — «Андрюш, ты знаешь, что самое основное в кино?» — «Отлично сыграть» — «Нет, самое основное в кино — уметь ожидать. Расслабься!» И позже вправду все сняли за 5 минут до окончания смены. Потом бегом на самолет, в общем, все успели. Вот. Величавый урок от величавого человека и мастера.
— Сейчас синематограф поменялся очень. А театра эти конфигурации задели?
— Ну, естественно. Я сходу определюсь: я — сторонник наиболее традиционного театра, но этот же спектакль «Кровать», который я ставил, был экспериментальным. Его позже цитировали. Лишь ленивый не лицезрел оттуда цитаты. За пятнадцать лет, что мы игрались, мы сыграли 1752 спектакля, это грандиозная цифра. Бытие описывает сознание. Хлеба и зрелищ. Все эти правды, которые набили оскомину, они, непременно, есть, но мне кажется, когда в театр идут за кое-чем остальным, нежели для что он предназначен, к примеру, за эпатажем, это несколько иная история. Когда режиссер не может поведать историю словами, а пробует поменять их иными формами, и не постоянно солидными, для меня это слабость. Я не могу сказать, что есть вещи неоправданные, есть, но когда это становится самоцелью, о чем тогда гласить. И, к огорчению, постоянно посреди профессиональных людей есть разрушители. Их довольно. Поэтому что это проще, с одной стороны. И это постоянно действует на подрастающее поколение. Люди-то взрослые встанут и уйдут, а те, кто помоложе, им хайпануть любопытно. К огорчению, это есть у нас, находится. Но, невзирая на такие вещи, есть столпы, люди, на которых зиждется наше театральное искусство. Дай Бог им здоровья.
"Ранее актер был штучным продуктом. На данный момент я вижу, как проходят кастинги, вижу, как все это происходит, — чем дешевле, тем лучше"Геннадий Черкасов
— На ваш взор, статусность профессии стала другой?
— Да. Это тоже время диктует свои законы. Ранее актер был штучным продуктом. На данный момент я вижу, как проходят кастинги, вижу, как все это происходит, — чем дешевле, тем лучше. А недорого не бывает отлично. Профессию нужно получать, потому она и именуется профессия. А телек производит весьма мощное действие на разумы, он зрителя воспитывает (по определению И. П. Павлова, воспитание — это механизм обеспечения сохранения исторической памяти популяции), приучивает. И вот то поколение фастфуда уже воспитано, по большенному счету. И для чего тогда учебные заведения? Для чего это все необходимо, когда можно демонстрировать мортышку месяц по ТВ (Телевидение (греч. — далеко и лат. video — вижу; от новолатинского televisio — дальновидение) — комплекс устройств для передачи движущегося изображения и звука на расстояние) и, как произнес кто-то из величавых, она звездой станет? Вот это на данный момент и происходит. То, что мы капаем для себя яму в этом плане, непременно. Люди, которые не могут сопереживать, не сумеют выстроить обычного общества. И культуру нужно насаждать. А насаждать это — процесс больной. И еще труднее вынудить человека мыслить, уметь ценить что-либо, чем справлять свои естественные надобности.
— А чем держит актера таковой театр, как «Ленком»?
— Когда ты там уже больше 25 лет, это, непременно, уже твой дом. И вроде бы ни складывались дела, мистика театра, мистика Захарова, атмосфера конкретно того, что было в нем заложено, существует. А уж сколько ты в сцену вложишь, столько она для тебя и даст. И постоянно есть осознание, что это твой дом, а родителей не выбирают, как молвят. Тут процесс выбора изначальный, когда тебя приглашают в театр. Но снова же, у всякого из актеров свое отношение к театру. Кто-то считает, что недозволено больше 5 лет работать в одном театре, засасывает. И нужно поменять. А мне кажется, напротив: жеребцов на переправе не меняют. Я, непременно, люблю этот театр. Есть какие-то свои подводные камешки, это как правительство в государстве. Но это жизнь, это нормально.
— Что поменялось с уходом Марка Анатольевича Захарова?
— Пока гласить о этом весьма рано. Поэтому что тот паровоз, который он разогнал, та инерция будут еще длительно театр вести. И на данный момент как раз период такового нахождения формы существования. В любом случае понятно, кто бы ни был заместо Марка Анатольевича, все равно он будет проигрывать. Все равно будут ассоциировать. И не много того, что этот режиссер должен быть живописец сам по для себя, но он должен быть еще художником с талантом и нравом, чтоб это сопоставление выдержать. Потому все тут тяжело. На данный момент его соратник Марк Борисович как сотрудник, партнер и друг занимается театром. И это, как мне кажется, сейчас самое правильное решение.
— Не было момента в жизни, чтоб вы пожалели о избранном вами пути?
— Сомнения, они постоянно юношей питают. Но тут ведь слабость людская, если сказать для себя: «Брат, ты ошибся», тогда что созодать? Потому когда случаются периоды юношеского слабоволия, врубается мудрость какая-то, которая гласит о том, что все познается в сопоставлении. Что все просто так не дается. И если ты смотришь хотя бы на итог со стороны, то понимаешь: что-то в данной для нас профессии мне удалось. Могло бы быть по-другому, да, наверняка, могло бы, но история сослагательных наклонений не любит и не принимает. Это из разряда, если б… А что от этого поменяется? Я думаю, что-то удалось, что-то нет. Но пока есть еще возможность идти далее. Дорогу осилит идущий. Есть планы, идеи, которые можно еще, слава Богу, реализовывать.
— У вас надвигается денек рождения. Любите отмечать до сего времени?
— Конкретно отмечаю лишь только юбилеи пятилетние. А так мы обычно с близкими людьми сваливаем на море и замечательно проводим время.
— Ваше отношение к собственному возрасту? Ведь в детстве все желают резвее повзрослеть, а с годами почти все начинают его скрывать.
— А что скрывать-то? Что есть, другими словами. Тут, как верно молвят, снутри еще меньше постоянно, чем снаружи, к примеру, на лице. Но мы как раз и заслуживаем то лицо, которое наработали. Но что подросло, то подросло. Чего же уж сейчас, ничего не сделаешь. Есть, естественно, сожаления, хотелось бы… но это снова сослагательное наклонение. Потому делай, что обязано, и будь то, что будет. Не нужно забывать, что ты мальчишка. Хотя, когда понимаешь, что что-то проходит стороной, время от времени становится грустно (смеется).
— Вы суеверный человек? Либо число 13, в которое вы родились, вам счастливое?
— Непременно, оно для меня счастливое. И хотя бы поэтому, что я в этот денек родился. Но я отдаю подабающее тому колоссальному опыту 1000-летий, когда люди с почтением относятся к тем либо другим событиям. Но если пробежит темная кошка, наверняка, я постараюсь сходу не лезть, если есть таковая возможность. Если ранее пятак клал в ботинок, когда шел на экзамен, то сейчас я на экзамены довольно изредка хожу, пятаки не пригождаются (смеется). Я в плане каких-либо определенных суеверий, если они разумные, и я могу их осознать, отношусь с почтением.
Источник: