У нее маленькая фигура, подбородок сердцем и огромные умные глаза. Ее ассоциируют с юный Джоди Фостер и Кристен Стюарт. И так же, как и ее голливудская сотрудник, Ксюша Суркова стала кумиром молодежи, появившись в сериалах «Закрытая школа» и «Ольга». Роли бунтующих подростков непревзойденно удаются актрисе, и не поверишь, что ей 30 один год. О пережитых любовных драмах, открытии Америки и нежданном погружении в профессию сомелье — в интервью.
— Ксюша, с каким чувством вы возвратились к работе?
— Я пока так и не возвратилась к работе, как мне кажется. (Смеется.) Все еще в режиме отдыха опосля карантина. Была в Хакасии, Красноярске, прилетела в Калининград — просто так. Возникло желание путешествовать, поглядеть достойные внимания места в Рф — когда еще, как не на данный момент, поэтому что границы закрыты. Есть предложения по работе, делаю пробы, но без какого-то ажиотажа.
— Вы не из тех артистов, кто переживает из-за пауз в работе?
— Я уже научена опытом. Не понимаю, как мои наиболее юные коллеги (улыбается), но те, кто издавна работает, уже должны принять эту сторону актерской профессии: у нас то густо, то пусто. И ничего ужасного в этом нет. Когда я была еще совершенно юной (вроде бы забавно это ни звучало), я вправду очень переживала, задавала для себя вопросцы: почему нет новейших ролей, может, я нехорошая актриса, ошиблась с призванием? Но позже все встало на свои места, я удостоверилась в корректности собственного выбора и на данный момент воспринимаю как благо, если случается перерыв в съемках и можно уделить внимание для себя, собственному внутреннему миру. Нереально существовать в данной нам профессии, не восполняя чувственный, энергетический резерв; чем тогда играться? У меня есть чувство, что опосля каждой значимой работы нужен отдых месяца на два-три, чтоб уйти от собственной героини и перейти к иной роли. Если гласить, к примеру, о съемках в телесериале «Ольга», новейший сезон которого стартует в осеннюю пору на ТНТ, я опосля их немножечко «болею», поэтому что очень выхолащиваюсь чувственно.
— Но вроде ничего особо трагичного в телесериале «Ольга» нет.
— Понятно, что почти все считают, что это не высочайшая катастрофа в стиле Шекспира. Но не принципиально, какой жанр телесериала либо кинофильма, ты работаешь, и эмоциональное погружение в персонажа все равно происходит на 100 процентов. Энергия растрачивается и на съемочной площадке, ведь мы контактируем с огромным количеством людей. Новейший сезон для моей героини Ани Терентьевой весьма принципиальный, ей предстоит решать суровые психические трудности, но так и происходит развитие личности. От дерзкой и капризной девочки-подростка — к наиболее осознанной, взрослой девице. Она в конце концов стопроцентно берет ответственность за себя и свою дочь. А еще в новеньком сезоне придет ее черед выручать мама (главную героиню Ольгу) от заморочек и принимать суровые решения. Весьма здорово, что сценаристы «воспитывают» наших героев, вплетают в сюжет и какие-то истории, которые происходят с нами, актерами, в настоящей жизни, выходит микс.
Ксюша Сурковаinstagram.com/surkovaxenia/
— Читала, что много людей для вас стали писать в Инстаграм, в особенности дети. О чем пишут, какие трудности тревожут?
— Не только лишь дети, взрослые люди тоже. Весьма много приходило сообщений в директ. Я все их читаю, стараюсь отвечать. Если у тебя есть возможность кого-то поддержать, сказать добрые слова, почему нет? Мне охото быть поближе к людям, своим зрителям, ведь в итоге мы работаем для их, стараемся их заинтриговать, чтоб они так же болели, переживали за наших героев, как и мы. Почти все писали, что трудно переносят самоизоляцию, для кого-то закрыться на месяц в квартире со собственной семьей оказалось реальным испытанием. Мне было любопытно с ними побеседовать. Мы все в одной лодке, переживаем свои истории, и они чем-то похожи. Наверняка, мы, артисты, привыкли принимать дом как пространство силы, в каком опосля съемок наполняешься энергией, и близкие люди нисколечко в этом не мешают. Для меня посидеть в самоизоляции не сделалось большенный неувязкой.
— Вы одна живете?
— Я обязана была уехать на неизменное местожительство в Нью-Йорк. И когда уезжала, в Китае уже началась эпидемия, но я возлагала надежды, что это не перевоплотится в такую глобальную историю, которая затронет все страны. А в Нью-Йорке ситуация с коронавирусом была весьма сложной. В которой-то момент появилась паника, и трудно было ей не поддаться. Мне чудилось ужасным, что я окажусь заперта в городке, буду посиживать одна в белоснежной комнате, без общения с родными, друзьями. Я взвешивала за и против и приняла волевое решение и улетела в Москву фактически крайним рейсом. Отсидела на карантине и отправилась на дачу, где уже собралась вся семья. Дача оказалась для нас реальным спасением.
— В Нью-Йорке у вас были планы, связанные с работой?
— Да, там много весьма крутых актерских школ, а для меня наступил таковой момент, когда мне охото взять в профессии наиболее высшую планку. Почему я когда-то согласилась на роль в «Ольге» — героиня была так не похожа на меня саму, что это вызывало любопытство и некоторый азарт. Смогу ли я сделать таковой персонаж, который будет достоверно смотреться на дисплее? А на данный момент сталкиваюсь с тем, что почти все люди воспринимают меня как мою героиню Аню и удивляются при знакомстве, что я, оказывается, достаточно умная и взрослая женщина. (Смеется.) Я понимаю, что в Америке мне будет тяжело. Сколько таковых историй мы знаем про российских актеров, которые питали огромные надежды, но уезжали, ничего не добившись, или игрались какие-то незначимые роли. Но у всякого своя дорога, и мне охото применять все способности. Так что, как ситуация в мире мало успокоится, я непременно сделаю 2-ой заход. По сути вся эта ситуация с ковидом обучила нас жить тут и на данный момент, ценить то, что есть. Вот я на данный момент нахожусь в Светлогорске, рядом с морем, и наслаждаюсь каждой минуткой. (Улыбается.) А далее — поглядим.
— Вы уже обучались в Америке на курсах Иванны Чаббак, для вас они что-то дали, было любопытно?
— Я одна из первых наших актеров, кто туда поехал, это было в 2012 году. Поездка как раз была связана с суровым внутренним кризисом — мне хотелось возвратить веру в себя, в собственный актерский талант. И могу сказать, там мне весьма посодействовали. Я помню заключительный урок, на котором со слезами выражала благодарность своим преподавателям. Они смотрели на меня мало испуганно и удивленно: «Вы, российские, мало безумные. Ты красивая, профессиональная актриса. Не сомневайся внутри себя!» Мы же все любим драматизировать чрезвычайно. Но я уезжала окрыленная, чувствовала уверенность внутри себя. И как раз опосля той поездки начал двигаться служебный взлет. Меня утвердили и в «Ольгу», и в «Кризис ласкового возраста». Но на данный момент нужно двигаться далее.
— А тогда, в 2012 году, не было мысли закрепиться в Голливуде, отыскать агента?
— Почему-то тогда таковой мысли не появилось. Хотя почти все молвят: да ты уже несколько годов назад могла там работать. Но, видимо, в тот момент было так необходимо, чтоб я возвратилась в Москву, и я не жалею о этом.
— Вы очень привязаны к родным?
— Признаюсь, тогда мне было еще легче остаться одной в чужой стране, чем на данный момент. Чем старше становишься, тем больше ценишь семейные связи, то, что есть родные люди, их поддержка. Я даже во время карантина приехала сюда, поэтому чего хотелось, чтоб рядом были близкие. Это оказалось для меня важнее, чем профессия. Хотя ранее я постоянно ставила ее на 1-ое пространство во вред отношениям схожем, любовным, дружественным.
— У вас доверительные дела с матерью?
— Мать никогда не лезла в мою жизнь, не навязывала свое мировоззрение. Она постоянно понимает, что если мне будет нужен совет, я приду и спрошу. И я уверена, что в сложных ситуациях найду поддержку в ее лице. Хотя я и привыкла в главном все решать сама. Ну и для моей героини Ани, если проводить параллели, мать — это ее друг, хотя на 1-ый взор может показаться, что это не так. Они весьма похожи, из-за этого и конфликты. Но за всем сиим стоит большая любовь.
— А вы с матерью похожи?
Совершенно нет. Я больше папина дочка. Даже скажу так: я больше папина мать. (Смеется.) Я ощущаю с его стороны потребность в моем внимании, заботе, ему охото, чтоб я интенсивно интересовалась его жизнью, сама ему звонила. (Улыбается.)
— С какого момента вы стали чувствовать себя таковой взрослой?
— Мне кажется, я постоянно была взрослой, даже ребенком. Это нескончаемый диссонанс меж наружностью, когда я в свои 30 играю девочек-студенток, и моим внутренним миром. Личностно я весьма рано повзрослела, начала зарабатывать средства… Я весьма люблю собственного папу, но изредка его лицезрела, поэтому что он пропадал на работе, старался обеспечить семью. Естественно, это принципиально. Но, к огорчению, таковых дорогих сердечку мемуаров, когда папа проводит время с дочкой, они делают что-то совместно, ведут сердечные беседы, у меня не настолько не мало.
— У вас в школе были романтичные увлечения? Либо суровой девице это было не особо любопытно?
— Почему? Все это было, но папа как раз был весьма строг к моим ухажерам. И внимательно следил за всеми моими романтическими отношениями. А я старалась отстоять свою личную местность. (Улыбается.) Но предки знали, что я женщина с головой, время от времени даже очень. Иногда мне самой хотелось, чтоб, напротив, было больше эмоций и меньше разума.
— Я читала, что годы спустя вы повстречали свою первую любовь, а он вас не вспомянул, произнес, что у него амнезия. Наверняка, это было так удивительно.
— Да… я тогда весьма расстроилась. Поэтому что это были весьма дорогие моему сердечку мемуары, я до сего времени в подробностях помню вечера, которые мы проводили совместно. И когда ты встречаешь этого человека вновь, а он гласит, что у него амнезия опосля трагедии, это шок. По сути я даже не знала, как реагировать. Пробовать что-то напомнить, наверняка, уже глупо, поезд ушел. У всякого своя жизнь. И остались лишь эти светлые мемуары о наших эмоциях, которые сейчас лишь мои и ничьи больше.
— Вы «застреваете» в отношениях?
— Когда я нахожу человека, близкого по духу, я думаю: ну все, вот он. Для чего еще какие-то поиски? Меня все устраивает. Я готова с ним жить, разделять радости и горести. Не то что я застреваю чувственно, но, выскажемся так, успокаиваюсь. Рядом мой мужик, мы строим дела, совместно развиваемся.
— Вы довольно длительно встречались с сотрудником. А опосля расставания признались, что иногда дела мешают развитию.
— Да, если они некорректные и идет проработка каких-то собственных внутренних заморочек и комплексов. На данный момент я могу сказать открыто, что мой чувственный вклад в наши дела, мои энерго издержки были намного больше, чем с его стороны. Не было взаимного желания совместно преодолевать трудности, двигаться вперед. А когда ты одна рвешься, отдаешь энергию, но не получаешь ничего взамен, происходит опустошение. Это сделалось для меня уроком. На данный момент я тому опыту уже признательна, хотя в свое время очень переживала разрыв. Но все чувственные переживания — в копилку актера.
— Стали наиболее осторожной?
— Нет, я стала больше себя ценить как даму, как личность и осознавать, где и в которой момент я не обязана поступаться своими ценностями и опускаться вниз ради кого-то. Дела — это усилия 2-ух людей. Видимо, Стас был не мой человек, что поделать. Он был должен очень меня стукнуть, но я признательна на данный момент — я стала посильнее.
— Наверняка, для вас увлекательны люди с амбициями, которые желают развиваться?
— Да, человек рядом со мной должен ставить впереди себя важные цели и идти к ним. Я влюбляюсь в интеллектуалов, в мозг (центральный отдел нервной системы животных, обычно расположенный в головном отделе тела и представляющий собой компактное скопление нервных клеток и их отростков) мужчины, который пылает своим делом и завораживает сиим всех вокруг. Мне нравится это чувство, когда ты сидишь с ним рядом и просто с открытым ртом его слушаешь, восхищаясь разумом, эрудицией, талантом.
— Когда для вас в крайний раз встречался таковой человек?
— Не так издавна. (Улыбается.) У меня есть один неплохой знакомый, с которым у меня нет {романтических} отношений, но для меня он собственного рода гуру.
— Ксюша, а вы сможете сама создать 1-ый шаг, отдать осознать мужчине, что он для вас увлекателен?
— Уже да. А ранее тоже находилась в плену стереотипов, что женщина не обязана проявлять активность. На данный момент мне жаль времени на все эти игры. Я лучше подойду и прямо спрошу: «Я для тебя нравлюсь? Пойдем на свидание?» (Смеется.) Все-же возраст диктует свои правила: пора брать быка за рога! (Смеется).
— То, что вы актриса, влияет на дела с обратным полом? Может, от вас ожидают эксцентричных проявлений либо игры в отношениях?
— Нет. Единственное, мужчины не из актерской профессии спрашивают, серьезно ли мы целуемся с партнером и что происходит во время постельных сцен. Наверняка, актрисы мало остальные, у нас наиболее раскачанная психика (Особая сторона жизнедеятельности животных и человека и их взаимодействия с окружающей средой), мы огромные истерички, чем обыденные дамы. (Смеется.)
— Как вы считаете, актер постоянно должен быть в несколько нервозном состоянии либо нужно сохранять чувственный баланс?
— Мне кажется, за своим чувственным состоянием необходимо смотреть, по другому недолго и в Кащенко попасть. Недаром же некие актеры подсаживаются на алкоголь и нелегальные препараты. Я желаю съездить в Италию, там весьма не плохая актерская школа, где обучался Аль Пачино. Я помню его интервью, где он говорил, как его учили играться, не отож-дествляя себя с персонажем, как бы следя за ним со стороны и повторяя его деяния. Есть же роли психологически весьма сложные — убийцы, маньяки. Некие вещи небезопасно ощущать и с ними жить. И я ищу таковой метод, который дозволит мне существовать в профессии, не подключаясь к собственному герою.
— До того как стать актрисой, вы представляли для себя, что же это все-таки за дама таковая? Если б для вас поставили задачку сыграть актрису, какой бы она была?
— Я представляю для себя старую сухопарую даму, одетую в темное, которая посиживает в бархатном кресле. За ее спиной, на стенке висят картины величавых живописцев. Она курит сигарету в мундштуке, отлично разбирается в винах и рассуждает о больших материях. (Улыбается.)
— Какой-то из этих частей вида для вас близок? Вы разбираетесь в вине?
— К слову, да. Пока я посиживала на карантине, я стала поглубже просачиваться в профессию сомелье. Взяла маленькой курс и пол-карантина провела, дегустируя различные вина. Весьма увлекательная профессия, желаю сказать, совмещаешь приятное с полезным. Не попросту выпиваешь, а узнаешь какие-то достойные внимания факты о винах. Сейчас я с видом знатока останавливаюсь около полок с алкоголем и поражаю знакомых своими заниями. (Смеется.) Естественно, я понимаю, что этот курс — лишь вершина айсберга профессии сомелье, но уже могу выпивать со познанием дела.
— Основное, чтоб это не сделалось вредной привычкой. А создание шляп для вас еще доставляет наслаждение?
— Пока лишь ментальное. Сейчас — это отложенное хобби. Я понимаю, что еще вернусь к нему и с таковой же любовью продолжу создавать достойные внимания головные уборы, как ранее. Моя коллекция шляп лежит дома в коробках, и время от времени мне звонят коллеги и друзья с просьбой создать им что-то оригинальное. Если есть время, я с наслаждением подключаюсь к этому занятию. В шапке дама чувствует и позиционирует себя совсем по-другому. Чуток медлительнее становится, красивее, загадочнее.
— В жизни вы нередко носите шапки?
— Ранее да. А крайние два-три года не весьма. Сама не понимаю, почему так вышло. Наверняка, это соединено с внутренними переживаниями. В которой-то момент мне хотелось спрятаться от толпы, стать незаметнее. А шапки сами по для себя завлекают внимание. И приковывать к для себя доп взоры мне не хотелось. Но надеюсь, в скором времени я еще выйду в свет в собственных возлюбленных моделях.
— В обыкновенной жизни вы за кэжуал либо наряжаетесь?
— В молодости я в главном прогуливалась в кроссовках. У меня есть подруга, и мы иногда шутили на тему наших совместных выходов, что я постоянно в кроссовках, а она на каблуках. Зима, гололед, но она все равно гордо идет на шпильке. Но для тех женщин, кто привык к обуви на плоской подошве, каблуки подразумевают целую историю: нужно соответствующе одеться, создать прическу и мейкап и чтоб тебя посадили в машинку, поэтому что в метро на шпильках весьма трудно. Таковым дамам нужно монумент поставить. Высочайший каблук помогает сделать женственный образ — стремительно уже не побежишь, будешь идти медлительно и с достоинством. И я предполагаю, что нужно равномерно себя к этому все-же приучивать, чтоб снаружи все-же соответствовать собственному возрасту и внутреннему миру.
— В Москве до сего времени встречают по одежде. А в Америке?
— Там буквально нет такового культа одежки и пафоса. Я Америку за это обожаю. У нас, к огорчению, рвение надеть все наилучшее сходу до сего времени живо. Там миллиардер может носить обычную футболку и джинсы. Одетый как бомж человек может оказаться необычно развитым интеллектуалом. Скажу так: если передо мной будет выбор — элегантный мужик либо умный мужик, я выберу умного, поэтому что его постоянно можно переодеть.
— Нью-Йорк вас побуждает?
— Безрассудно! Он таковой различный, непредсказуемый, в чем-то безумный и даже страшный. Там проживают люди различных национальностей, и это весьма круто, поэтому что ты можешь познакомиться с хоть какой культурой. Мне кажется, и кино у их потому мало увлекательнее. Все-же мы наиболее узко смотрим, оберегаем себя. А необходимо не страшиться открывать миру свои объятия.
— Нет у вас еще мощного желания оседлости, собственного дома?
— Чуток-чуток возникает. Уже охото, чтоб было пространство, которое можно именовать своим домом. На данный момент его нет, и даже в Москве я умудряюсь жить у нескольких друзей, и мои вещи раскиданы в различных домах в различных частях городка и даже мира. Наверняка, дом — это я, непринципиально, где я буду находиться. Основное — взрастить его снутри себя.
Источник: